ВЕЙДЛЕ Владимир | Поэзия XX века | Антология Нефертити

Владимир ВЕЙДЛЕ


Берег Искии

Ни о ком, ни о чем. Синева, синева, синева,
Ветерок умиленный и синее, синее море.
Выплывают слова, в синеву уплывают слова,
Ускользают слова, исчезая в лазурном узоре.
В эту синюю мглу уплывать, улетать, улететь,
В этом синем сияньи серебряной струйкой растаять,
Бормотать, умолкать, улетать, улететь, умереть,
В те слова, в те крыла всей душою бескрылой врастая...
Возвращается ветер на круги свои, а она
В синеокую даль неподвижной стрелою несется,
В глубину, в вышину, до бездонного синего дна...
Ни к кому, никуда, ни к тебе, ни в себя не вернется.

«Когда опомнится повеса и глупец...»

Когда опомнится повеса и глупец,
Когда исправится шутник неисправимый
И тот, кто видел сон, проснется наконец
Нелюбящий и нелюбимый.
От нас останется оставшимся тогда
Вот этих букв рассчитанная повесть,
Обряд без трепета, уменье без стыда
И слов сговорчивая совесть.

Умирать надо в бедности

Умирать надо в бедности. Желто-серой ветхой клеенкой
Стол в Духов день был покрыт, когда отец Сергий,
Чаем гостей угостив, на плечо положил тебе руку
И в сторонку отвел, известить о своей предстоящей кончине.
Умирать надо в бедности, и в состраданьи к страданью.
Так говорил Заратустра извощичьей кляче в Турине.
Поскользнувшись на мерзлых торцах, лошаденка упала.
К ней он кинулся, пал на колени, обнял шею ее и заплакал.
Умирать надо в бедности. Иль ты мнишь, что семь тысяч
Книг побегут за гробом твоим при выносе тела?
А тетради свои, все писанья сожги: так вернее и проще.
Доживай свои дни в состраданьи, в смиреньи, и Бедность,
Смерти подруга, без зова придет за тобой и с тобой пребудет навеки.